Название: Замерзший блюз
Автор: Lady_Asher
Бета: Rikarda J
Количество слов: ~3500 слов
Пейринг: Чон Юнхо / Ким Джеджун
Жанр: зимний романс
Рейтинг: PG-13
Примечание: YunJae is real, рояли в кустах старательно прикидываются новогодними чудесами.
Примечание 2: Автор всех нежно любит, а особенно - Mati Soliver, которая когда-то перевела абсолютно все песни dbsk5, и у которой я взяла перевод «Don’t say goodbye»
Заброшенная трасса с каждой минутой все больше тонула в снегу, которым этим вечером так щедро одаривало ее небо. Застрять в таком месте одному, без надежды на помощь — врагу не пожелаешь. И все-таки, когда в пассажирское стекло его автомобиля постучали, Юнхо против всякой логики вцепился в руль, понимая, что жизнь подсунула ему сюрприз гораздо худший, чем он мог себе представить еще каких-то полчаса назад.
Основательно припорошенный снегом Джеджун дождался, пока Юнхо каким-то чудом все-таки справится с механизмом, опускающим стекло, нагнулся ближе к окну и участливо спросил:
— Подтолкнуть?
Они не встречались вот так, наедине, уже года три как, хотя жизнь по-прежнему пересекала и путала их пути, сталкивая снова и снова. Бурлившие страсти за это время как бы утихли, уступив место редким дружеским посиделкам в компании прочих знакомых, почти как раньше. Но только каждый раз Юнхо приходилось прилагать усилие, чтоб хотя бы растянуть свои губы в улыбке. Видеть Джеджуна было выше его сил. Конечно, он взял себя в руки, он дал себе зарок перебороть свои чувства, и он вполне обоснованно считал, что у него получилось… да только его защита, отращиваемая годами, от этого легчайшего из постукиваний осыпалась так же просто, как снежинки с оконного стекла.
Он не просто застрял в неизвестной глухомани — он застрял в неизвестной глухомани вдвоем с Джеджуном.
И все же отказываться от предложенной помощи было глупо. Юнхо засел в этой ледяной яме еще два часа назад, самому вытолкать эту развалюху на лысых колесах не получалось, телефон компании-арендодателя радовал сообщением о выключенном абоненте, а карта, наскоро купленная им около аэропорта, только запутала его еще больше. Ждать помощи было неоткуда, хочешь - не хочешь, а придется им вытаскивать машину самим.
Юнхо вылез из машины и нацелился на левую часть багажника, привычно укрываясь в спасительные дебри светской беседы:
— Каким чудом ты тут оказался?
— Взял напрокат родного брата твоей тачки, — проворчал Джеджун, пыхтя и упираясь в багажник рядом, — да застрял на пару километров впереди тебя. Телефон разрядился почти сразу, аккумулятор так быстро сдох, что ли. Я уж думал, никогда отсюда не выберусь. Кстати, если и твоя машина не заведется, придется топать дальше пешком — либо до жилья, либо до аэропорта. Мне предпочтительней первое, но и второе сойдет.
— А зачем ты вообще сюда прилетел?
Джеджун пробурчал что-то неразборчивое и так приналег на машину, что та аж выпрыгнула из ловушки.
— Можешь не благодарить, — пытаясь отдышаться, произнес он, отряхивая руки. — Просто подбрось меня до моей машины за вещами, а потом желательно до ближайшей гостиницы, иначе я усну прямо здесь.
Сонным он не выглядел. Может, немного уставшим, но Джеджун так всегда выглядел после больших проектов. Немного темноты под глазами выдавали бессонные ночи, занятые очередными метаниями. Юнхо словно наяву видел его, сидящего возле открытой балконной двери на полу — чтоб сталкеры не засекли, — дымящего очередной сигаретой. И конечно, с босыми ногами. Джеджун равномерно распределял свои пристрастия: то везде и всюду в пушистых тапочках, то гордо рассекал без них, а потом пытался согреть свои ледяные ступни у Юнхо подмышками…
— Ты собираешься ехать или нет? — поинтересовался из машины Джеджун, которому надоело ждать, пока они двинутся с места. — Через час уже стемнеет.
Юнхо сглотнул большой ком холодного воздуха, пытаясь хоть так подтолкнуть непослушное сердце обратно на место, и торопливо нырнул на водительское сиденье.
По крайней мере, тут Джеджун хотя бы будет крепко пристегнут ремнем.
И Юнхо тоже.
Педаль газа плавно поддалась под ногой, и машина двинулась вперед.
Сначала они ехали в тишине, не считая щелчков камеры джеджунова телефона. Дорога была довольно монотонна, так что Юнхо позволял себе иногда отвлекаться от дороги, поглядывая на клубок разнообразных шнурков, оккупировавших розетку прикуривателя. Конечно же, бесчисленное множество технических штучек, что Джеджун таскал с собой, ничуть не уменьшалось с годами. И хорошо. Перемены — далеко не всегда приятная штука.
Конечно же, инстаграмм не должен был остаться без трехсот фоточек типа "я и смазанный пейзаж вокруг" в исполнении Джеджуна, так что, в конце концов, Юнхо пришлось даже велеть ему убрать камеру. Самое странное, что тот без возражений послушался, хотя спокойствие продлилось недолго. Потом Джеджун полез крутить настройки радио, пытаясь поймать «хоть какую-то» волну. Пропустил несколько, вполголоса критикуя каждую, потом остановился на каком-то музыкальном канале, прислушался, кивнул сам себе, и наконец довольно откинулся обратно на сиденье.
Некоторое время они ехали молча, лишь Джеджун мурлыкал слова песен себе под нос, уткнувшись в телефон.
— Ну так… как у тебя дела сейчас? — попытался заговорить Юнхо, покашливанием прочистив горло. — Чем ты сейчас занимаешься?
— Пытаюсь подключиться к интернету, — Джеджун театрально помахал ему своим смартфоном и снова уткнулся в экран, будто не понимая, что Юнхо имел в виду. А может, действительно не понимая. — Вообще связи нет, хоть убейся!
Юнхо вздохнул, возвращая свое внимание дороге. Впрочем, и она его не ценила — пейзаж разнообразием не радовал. По бокам трассы тянулись покрытые снегом кусты и деревья, а впереди кружила все та же метель.
Мелодия сменилась на более лиричную и почему-то смутно знакомую. Но, что это за песня, до Юнхо дошло только, когда началась партия Джеджуна.
«Don’t say goodbye». Тот Джеджун, который сидел рядом, тихо, почти неслышно начал подпевать, внимательно высматривая что-то в своем окне, пейзаж за которым не менялся с начала их пути. «Почти», потому что Юнхо мог поклясться, что даже не отводя ни на секунду глаз от дороги, видит каждое движение его губ, различает каждую интонацию его шепота, даже чувствует каждый его выдох на каждом слоге.
В просторном вроде бы автомобиле странным образом стало невыносимо тесно. Остановиться Юнхо сейчас не мог, сказать тоже ничего не мог, а музыка все звучала, и Джеджун с этим его нежеланием даже повернуться к нему все подпевал, и наверно что-то бы все же вырвалось из нервно сжатого рта Юнхо прямо сейчас, но тут из-за поворота показалась еще одна заглохшая машина. Педаль тормоза пришлась как нельзя кстати.
— Я же сказал! — не допев припева, махнул рукой вперед Джеджун. — Брат твоей тачки!
Он отстегнулся и выбрался наружу, направившись к своей машине за вещами. Оставляя Юнхо разглядывать свои намертво вцепившиеся в руль руки. Осторожно, палец за пальцем, Юнхо высвободил их, повернул к себе ладонями. Медленно сжал, расслабил, сделал глубокий вдох и выдох. Наконец, поднял глаза на роющегося в багажнике своей машины Джеджуна, с тяжелым вздохом отстегнулся и вылез наружу.
Им пришлось выкрутить навигатор Джеджуна, чтобы точно определить, где они находятся и куда им теперь двигаться. Подлец барахлил, сбивался на самый большой масштаб, не позволяя определить местоположение, и упрямо не хотел прокладывать дорогу в аэропорт — единственный шанс на спасение Юнхо. Пришлось искать поблизости какие-нибудь гостевые дома или что-то вроде, и после недолгих мучений Юнхо удалось проложить маршрут к ближайшему жилищу.
— «Begin», — прочел он, сдувая снежинки с экрана. — Забавно.
Джеджун прекратил ковырять сапогом в обочине яму, подобную той, из которой они недавно выбрались, выбросил докуренную сигарету и немедленно заинтересовался:
— Прямо так и называется? Круто!
— Именно, — подтвердил Юнхо, чувствуя, что дыхание подошедшего слишком близко Джеджуна прожигает его шею даже сквозь воротник куртки. Он немедленно поежился, хотя холод, донимавший его недавно, теперь вообще не чувствовался. Возможно, из-за снега.
— Я пока разверну машину, — пробормотал он и трусливо слинял.
Что-то происходило. «Неправильное» — подсказывало благоразумие. «Правильное» — вопило все остальное. «Бесполезное» — постановил Юнхо и решительно взялся за руль. Они переночуют, а завтра с утра доберутся до аэропорта и разлетятся в разные стороны. Все будет, как раньше.
Благие намерения, да. Еще бы не вспоминать, куда они ведут.
Оказывается, Джеджун уже перегрузил на заднее сиденье свои огромные сумки с вещами и уселся рядом. Юнхо нажал педаль газа, и снежный пейзаж снова поплыл назад. Они миновали развилку, и трасса стала заметно лучше. Видимо, они оба изначально свернули не туда, а теперь неведомыми путями возвращались на свою дорогу. День, до того залитый серебряным зимним светом, окончательно потускнел, насупившись. Небо, будто в глубоком вздохе, набрало серого и сильней сыпануло снегом, слепя глаза.
Один почти не читаемый указатель, второй… Юнхо все больше надеялся, что вот-вот покажется гостиница, но, как ни странно, дорога вела все глубже в лес. Джеджун молча хмурился, разглядывая бумажную карту, и когда из-за тысячного поворота показалось нечто, что в грянувших сумерках можно было назвать домом, Юнхо решительно свернул к нему. Света в окнах не было, но ехать обратно уже не хотелось. Видимо, они пропустили нужный поворот или еще что, но выход был только один — заночевать здесь.
Юнхо даже не заметил, что последнюю фразу произнес вслух.
Оба, как по команде, уставились на дом. В окне вроде бы мелькнул слабый огонек, но Юнхо не готов был поклясться, что ему не померещилось. Может, там все-таки будет кто-то, кто пустит их переночевать?
Подсвечивая себе под ноги мобильным, Юнхо двинулся к дому. Рядом тут же возник Джеджун.
— Я так понимаю, спрашивать у тебя дорожный фонарь бесполезно? — деловым тоном уточнил он.
— Примерно так же, как у тебя — запасную палатку, — хмыкнул Юнхо. — Ну что, стучим?
Но от первого же стука с козырька над дверью съехала целая куча снега, а с нею — и массивный железный ключ. Юнхо схватил его первым, морщась от ледяного прикосновения, и решительно вставил в замочную скважину. Ключ услужливо повернулся, и дверь с легким скрипом отворилась, приглашая их в непроглядную темень.
Джеджун чертыхнулся, срывая перчатки, но шагнул вперед, и Юнхо сам не успел понять, как и зачем поймал его за руку.
— Куда? — буркнул он. — Вместе пойдем.
Темнота обволокла их, глуша зрение и обостряя слух, осязание и запахи. Ощущения горячей руки Джеджуна в своей, его взволнованного дыхания и того неуловимо знакомого аромата, который Юнхо узнал бы из тысячи. Как не вовремя и неудачно, как банально — и почему отключение одного лишь чувства из пяти вызвало у него настолько полную потерю в пространстве. Подумаешь, пальцы, зажатые теперь крепко в ладони. Или легкое сопение прямо над ухом, в темноте — как будто они снова вместе встречают каждое утро, вдыхая запах родного тела рядом...
Юнхо шарахнулся в строну, задев, кажется, какой-то стул, тотчас грохнувшийся на пол.
— Ты что? — прошептал Джеджун, подтягивая его обратно к себе, помогая подняться. Оказывается, ладонь Юнхо отказалась разжаться даже во время этого инцидента. Предательница.
Поглаживание пальцев, бездумное, ненарочное. Просто и привычно, как дыхание. Сколько же он не дышал? Будто под гипнозом он поднял руку, подтягивая к себе Джеджуна, охотно подавшегося к нему навстречу. Взволнованное дыхание коснулось его лица, и Юнхо как раз подумал, почему глаза закрываются сами даже в окружающей их темноте, как по глазам резанул яркий свет, ослепив обоих.
Джеджун отпрянул от него с недовольным возгласом, а Юнхо прикрыл рукой сощуренные глаза, отлипая от стены. Кажется, они случайно прижались к выключателю.
К счастью. Или нет?
Снег повалил снова, когда они заканчивали таскать вещи из машины. Возясь с неподъемными баулами, Юнхо старался дышать пореже и держать свои руки при себе. Потому что непослушные конечности так и тянулись выхватить сумку из рук Джеджуна, урвав еще каплю родного тепла. Нет. Юнхо поклялся себе, что этого больше не будет. Нет — значит, нет! Он хозяин своего слова.
— К утру завалит дверь, наверно, — невинно заметил Джеджун где-то рядом. Юнхо нервно вздохнул. Тело мстило за долгое пренебрежение к себе. Некоторые органы вели себя поистине бессовестно. Как и некоторые бывшие любовники.
— Надеюсь, хозяева не вернутся ночью и не вызовут полицию, — пробурчал он, отворачиваясь. Пусть лучше полыхнувшие жаром щеки спишут на мороз.
Джеджун легкомысленно хмыкнул за спиной:
— Не бойся, сегодня сюда уже никто не доберется! Посмотри, как замело дорогу!
Юнхо послушно посмотрел и скривился:
— Странно, почему после этого я боюсь еще больше?
— Чего это?
— Что мы отсюда вообще не выберемся.
— Ну и отлично, — Джеджун хлопнул его по плечу и направился к дому. — Мне тут нравится, останемся тут до весны.
Юнхо не нашелся, что ответить. Просто бестолково глядел ему вслед, пока тот не исчез в доме. Потом уныло поплелся осматривать сарай возле дома — там мог быть запас дров или генератор на случай отключения света. Если непогода продлится долго — они очень могут им пригодиться.
Внутри их неожиданное убежище выглядело совсем по-европейски — пузатая гостиная с камином, обрамленная с двух сторон деревянными лестницами, которые вели на второй этаж. Там лестницы переходили в полукруглый балкон, за которым виднелись шесть одинаковых комнатных дверей. Из крайней левой тотчас высунулась голова Джеджуна и объявила:
— Выбирай пока себе комнату, какая нравится! Я тут нашел консервы и вино, скоро будет ужин!
Судя по донесшимся запахам и бренчанию, там была кухня. Значит, всего комнат пять.
Юнхо прошел дальше в гостиную и выложил принесенные дрова около камина. Маловат, конечно, но, если растопить, тепла должно хватить на всю ночь. Неподалеку стоял низкий деревянный стол, около него — небольшая софа, да между ними и камином лежал большой кусок светлого меха, довольно мягкого на ощупь. Юнхо так и не смог представить, кому могла принадлежать такая шкура, будь она настоящей, так что предпочел все-таки заняться камином. А это оказалось непросто — огонь долго не хотел заниматься, и Юнхо достаточно попотел, прежде чем все разгорелось, как надо.
Даже жарковато стало. Юнхо скинул, наконец, свою куртку и, покинув гостиную, поднялся наверх. Двери и с близкого расстояния выглядели абсолютно одинаковыми, хоть монетку кидай. Если, конечно, в кармане есть монетка с пятью гранями.
Юнхо пожал плечами — пойду, куда выведет — и открыл третью дверь.
Ну, конечно.
На кровати лежала куртка Джеджуна, одна из его уже приоткрытых сумок стояла на полу, другая, нераспакованная, чуть поодаль. На столе приютились его перчатки, какой-то крем, груда гаджетов и почему-то карта Юнхо.
Все еще стоя на пороге, Юнхо на полном серьезе еще несколько минут обдумывал вариант, чтоб тут и остаться.
Джеджун же сказал: «Выбирай, какая нравится».
Ну так сейчас ему нравится та, где спит Джеджун. Как и раньше. Как и всегда.
— Юнхо! Чего ты там застрял? Спускайся, глинтвейн согрелся, — позвал голос Джеджуна откуда-то снизу.
Юнхо вздрогнул, очнувшись, и покорно понес свои сумки в соседнюю комнату.
Камин уже успел как следует разгореться и уютно потрескивал, распространяя тепло. Радио, где-то выкопанное Джеджуном, легонько хрипя, послушно напевало что-то на блюзовой волне. На деревянном столике уже стояли две тарелки с пастой а-ля «очередная фантазия Джеджуна» и небольшая кастрюля, исходящая паром, из которой Джеджун наливал в бокалы горячий глинтвейн.
Идиллия.
— Ну так, — промямлил Юнхо, по примеру Джеджуна проигнорировав софу и усевшись прямо на меховой ковер. — Рассказывай, как у тебя дела.
Беседа текла до странности легко. Слово за слово, и Юнхо перестал каждую минуту думать, что сказать, как сказать и о чем умолчать. Глинтвейн все больше перекочевывал в бокалы, мало-помалу растворяя то напряжение, в котором пребывал Юнхо весь этот долгий день. Пустой уютный дом и тепло очага, укрывшие их от непогоды, будто заодно укрыли их и от всего остального мира. На многие километры вокруг — ничего, кроме деревьев и снега. Так далеко от привычной жизни. Так далеко от привычного груза тяжелых мыслей. Сам не заметив, как, Юнхо уже преспокойно начал рассказывать Джеджуну про свои выступления, планы, проблемы, встречи и потери за все это долгое время. Как раньше. Как будто кто-то отмотал назад все это время без Джеджуна. Как это вообще — без Джеджуна? Вот же он, сидит, улыбается, слушает, рассказывает свое, смеется своим странным смехом, запрокидывая голову. И так не хочется вспоминать, как это — без Джеджуна. Потому что скоро этот вечер подойдет к концу. Погаснет огонь, закончится глинтвейн и больше не будет смеха Джеджуна, его готовки, его поддержки и теплых рук, одна из которых уже притаилась на колене Юнхо.
Хмель слетел с него не весь, но рассеялся порядочно. В голове заливалась сирена. Стоп, Юнхо, ты перебарщиваешь. Прошлого не вернешь, это мираж, обманка, это просто одна снежная ночь. Чем дальше отойдешь от привычного пути — тем дольше возвращаться. А возвращаться придется уже завтра.
— Ладно, — пробубнил он, отставляя бокал и поднимаясь. — Спасибо за ужин, Джеджун, но я целый день ехал, глаза слипаются уже. Пойду спать. Спокойной ночи.
Джеджун удержался от ответа, лишь грустно усмехнулся и поднял бокал на уровень глаз, салютуя:
— Спокойной, Юнхо.
Стоит ли сказать, что об исполнении этого пожелания не было и речи?
Прижавшись лбом к холодному стеклу окна в своей комнате, Юнхо просто наблюдал, как падает снег. Сыпет, как песок в песочных часах этой ночи. Все сильней и сильней. Скоро их дом совсем завалит, и они точно останутся тут до весны. И тогда полетит к черту вся их налаженная жизнь. Они отхватят столько проблем, что на всю жизнь хватит. Их объявят в розыск, и может через месяц-другой раскопают. А уж к тому времени Юнхо тут пропадет окончательно.
Ладони оставляли мокрый след на запотевшем стекле, медленно и размеренно, как автомобильные дворники, вымывая ясное пространство для взгляда, которое тут же обратно затягивалось мутной пеленой от его дыхания.
Отряхнув руки, Юнхо задернул шторы и отошел от окна. Уже поздно, он должен лечь спать. Завтра будет завтра. Тогда и разберется, что делать и куда идти.
Но вроде бы поначалу мягкая кровать оказалась рыхлой и душной, простынь постоянно сбивалась, подушка вдруг стала слишком жесткой, а одеяло — слишком жарким, но без него было слишком прохладно. Юнхо вертелся то так, то этак, без надежды устроиться поудобней. Потом поднялся и поплелся в душ, но и после него лучше не стало.
Наконец, промучившись еще с полчаса, он сдался, поднялся с постели и оделся. Ему просто надо выйти и подышать немного свежим воздухом. Беспроигрышное средство — замерзнуть и согреться, должно помочь и сейчас. Он замялся перед тем, как открыть дверь — а вдруг Джеджун еще там? Нет, вряд ли. Наверняка он уже спит.
Кивнув сам себе, Юнхо вышел из комнаты и тихо прикрыл за собой дверь, чтоб никого не разбудить. Шагнул к перилам лестницы и невольно затаил дыхание — Джеджун все еще был там.
Всполохи огня плясали по его белой коже, облизывая завитки и слоги татуировок. Голова чуть запрокинулась назад, глаза были прикрыты, в руке все еще покачивался бокал с недопитым глинтвейном. Губы Джеджуна шевелились в такт одной ему слышной музыке, шепча одному ему известные слова.
Почему Юнхо снова слышал "Don’t say goodbye"?
Его не просто повело — потащило вниз, и он упрямо впился пальцами в перила лестницы, удерживая себя на месте.
Стоп! Решили, так решили. Джеджун тоже не в восторге от их положения, Юнхо уверен.
Абсолютно точно уверен.
Зачем тогда он делает шаг по лестнице вниз?
Э, нет, Юнхо, ты это уже проходил. Только не снова! Столько держался, чтобы не сорваться, только не снова! Ты же помнишь цену расставания после всего, что было, помнишь впивающиеся в руки осколки, разбитую мебель, крик, разрывающий горло.
Один раз ты уже сорвался.
Шаг.
Ты знаешь, что компания ошибок не прощает. А это ошибка, ужасная ошибка. Рисковать карьерой, налаженной жизнью ради сиюминутной прихоти — глупо и недостойно взрослого образованного мужчины, имеющего конкретные цели в жизни. Вы уже не глупые щенята, играющие в любовь.
Шаг.
Это ошибка, ясно же. Ему надо как можно быстрей уехать, получить благословение родителей и завести семью с хорошей девушкой, семерых детей и собаку. Выезжать по воскресеньям в город, водить детей в зоопарк, а жену — по магазинам. Улыбаться со страниц журналов с кричащей надписью «Лучший семьянин года», «Гордость Сеула», «Идеальный отец».
Шаг.
Да не нужен ты ему, и никто ему не нужен. Ему лишь бы развлекаться, жить, играя. Пить, просыпаясь где угодно, кроме собственного дома, бросать работу, друзей, рушить планы и переворачивать жизнь любого человека вверх дном. Он же как стихия, как цунами. Не спрашивает, нужно ли, и ничего не оставляет после себя живого.
Шаг.
«Я могу слышать твоё сердце... Ты всё ещё меня любишь.
Тебе не скрыть этого, ты не можешь солгать»
Губы Джеджуна уже были так близко, что Юнхо без труда различал каждое слово, даже без малейшего звука вслух.
Все его благие намерения… К черту.
В ад, так в ад.
Шаг.
Он рухнул на колени прямо в этот пушистый мех, рядом с Джеджуном, потянувшись к нему. Кажется, у него вырвался какой-то стон, потому что Джеджун вдруг распахнул глаза и посмотрел на него. Долго.
Долго.
Руки и ноги Юнхо вдруг сделались странно непослушными, его затрясло. Может, нужно было что-то спросить?
— Не хочешь?.. — едва шевельнулись будто замерзшие губы.
Он сам не знал, что имел в виду. «Не хочешь переспать?», «Не хочешь начать все сначала?», «Не хочешь убраться отсюда, пока я еще держу себя в руках?».
Джеджун разрешил его сомнения просто — протянув к нему руку, он зарылся пальцами в его волосы и жадно привлек к себе. К своим губам, своему телу, своему жару, который и в сравнение не шел с обычным огнем.
Последний раз пискнуло чувство самосохранения. И затихло.
И хрен с ним.
Так глупо, неловко, неудобно и так нужно им обоим — до боли, до дрожи, до крика. Жадно утопая друг в друге, как утопают в проруби: миг — и только рябь на поверхности покажет, что кто-то тут был. И пытаться оставить друг друга — как бросить курить. Отовсюду чувствовать этот дым, без надежды скрыться от него. Так и тянет заполнить им легкие, вдохнуть полной грудью, ощутить, как он проникает в кровь. Знать, что это яд, и плевать на это.
Юнхо все променяет на Джеджуна, и они оба это знают. И он не останется в проигрыше.
Ночь еще никогда не была так отчаянно прекрасна.
Когда поутру Юнхо разлепил глаза, огонь в камине уже догорел, понемногу сдавая дом прохладе. Рядом никого не было. Посуда после ужина так и осталась на столе, напоминая о вчерашнем.
О вчерашнем.
Юнхо задумчиво провел рукой по меху, медленно собрал в кулак. Можно уехать прямо сейчас, снова все забыть, списать на вино и снег и…
Менеджер не одобрит.
Родители снова разозлятся.
Приятели не поймут.
…
Да ну их к черту.
Он поднялся, натянул одежду и накинул куртку, направляясь к выходу. Надо посмотреть, как там погода. А еще он загадал, что если Джеджун будет там, если он не уехал, если… если…
Джеджун был там. Усердно расчищал дорожку возле дома, правда, больше засыпал снегом себя, чем действительно продвигался вперед.
— Ты так и будешь там стоять вместо того, чтобы помочь? — возмутился он, наконец, увидев Юнхо.
Вторая лопата торчала в сугробе прямо рядом с дверью. Их машину засыпало совсем немного, ручки дверей были припорошены ровным слоем снега, без следов чьих-то рук. Снег с дороги убрали еще ночью, и путь давно был свободен. Радио из дома снова слегка хрипело, продолжая напевать вчерашний блюз.
— Юнхо?
Откуда-то — из дома? — тянуло запахом кофе, а у него в сумке, кажется, завалялись вчерашние булочки. В аэропорту они купят места на разные самолеты — обычная предосторожность, въевшаяся в кровь.
— Юнхо, ау?
Крошечные снежинки снова замелькали в воздухе, вспыхивая в лучах выглянувшего солнца, как алмазная пыль. На покосившемся указателе, отвернутому ветром от дороги, проступала кривая и чуть выцветшая надпись «Begin».
Юнхо стоял, прислонившись к входной двери их дома, и безмятежно улыбался.